Версия для слабовидящих
Выборы 2024
ФНС информирует
Подари Москве свои идеи
Служба по контракту
Мой семейный центр
Я выбираю жизнь
Детский телефон доверия
СООБЩИ, ГДЕ ТОРГУЮТ СМЕРТЬЮ!
Подростковая агрессия
"ВМЕСТЕ ПРОТИВ КОРРУПЦИИ!"
/ Я ПОМНЮ, Я ГОРЖУСЬ (сочинения, рассказы, воспоминания)

Две встречи в Берлине

Весна 1945 года... Кругом зелено, цветут сады, ярко светит солнце, поют птицы, а в Берлине, в логове врага, войска Красной Армии бьются насмерть. Каждый, кто ступил ногой на землю фашистского зверя, стремился к тому, чтобы быстрее закончить войну. «Рядовые и сержанты, офицеры и генералы, командующие войсками и маршалы — каждый рвался в бой, — рассказывал мой отец Степан Дмитриевич Бурков. — Опытные воины старались не пустить молодое поколение в пекло сражений, оставить подальше от передовой. Но удержать удаль молодецкую было трудно. Предвидя конец войне, все вместе шли вперед.

История солдата. Бой за Москву под Ельцом

Отец нашего земляка Виктора Степановича Буркова, Бурков Степан Дмитриевич, прошел всю войну. Дошел до Берлина, принимал участие в самых знаковых сражениях. На начало войны Виктору Степановичу было 5 лет, его брат был еще грудничком. Весть о начале войны застала нашу семью в родном доме в селе Княжая Байгора Хворостянского района Воронежской области. Теперь это уже Липецкая область, Грязинский район – вспоминает Виктор Степанович. Рано утром, все еще отдыхали, так как это был выходной. Село было большое: семь колхозов. Вдруг раздался крик на горе. Всех сельчан собрали и объявили, что началась война. Сразу вокруг все помрачнело, посуровело. Известие всех ошеломило. И вот к обеду отец говорит матери: «Даша, испеки плюшек, собери родителей». Все собрались. Он долго молчал, ничего не говорил. И когда уже покушали, за окном раздался окрик человека. Он звал отца. Отец поднялся и сказал: «Вот пришла и моя пора. Это за мной». Вот так вечером 22 июня он ушел на войну.

Мы рано шагнули в жизнь…

Воспоминания жителя поселения Щаповское  Виктора Буркова, которому в 1941 году было 5 лет: Наше поколение, дети Великой Отечественной войны, люди особой породы - честные, трудолюбивые, ответственные за сказанное и сделанное, дети мужества, пронесенного через горнило войны, горнило военного ада. Каждый из нас сохранил в памяти картины сурового времени.Я и мои сверстники - Коротаевы, Плотниковы, Зюзины, Бирюковы, Сусловы и другие - родились в Княжей Байгоре. С первых дней войны у нас в селе ощущалось её дыхание. Село опустело. Остались в нем старики, женщины да суетливая, но уже как-то повзрослевшая детвора. Наши отцы и старшие братья, сестры - весь цвет работающего люда - ушел воевать. В село прибыло много эвакуированных из Белоруссии, Украины, других областей, подвергшихся оккупации. Жили и работали все дружно. Тяжело было, но иногда наступали желанные минуты отдыха. Наши близкие вместе с соседями собирались по вечерам на посиделки. Каждый приносил на стол, что мог: картошку, огурцы, кусок хлеба, сахара или соли. Сидели, разговаривали, плакали, обнимались и, как ни странно, пели песни. Расходились за полночь, утром шли на работу, а мы, дети, оставались одни, делали то, что было приказано. Кормили младших, смотрели за скотиной и убирались.

Головы не прятали

«22 июня 1941 года, - рассказывал мой отец, Степан Дмитриевич Бурков, - я выпроводил скотину в стадо и попросил жену испечь пышек по – деревенски, то есть пирожков, и во второй половине дня позвать к нам отцов и матерей. Жена Даша, глядя мне в глаза, спросила: - Степа, что случилось?- Ничего особенного, просто сделай, пожалуйста, так,  как я прошу, - тихо  ответил я.К обеду все было сделано. Пришли наши родители, мы сели за стол. До этого незаметно для всех я собрал себе сидор. Есть не хотелось, разговор не клеился, и только шли какие- то перегляды да малые незначительные разговоры. Время клонилось к вечеру, и тут за окном послышался голос: «Тпрууу». Я поднялся, и все сидящие за столом тоже встали. Ну вот и все, тихо заговорил я, наша встреча закончилась, это за мной, надо идти, и взял из чулана собранный сидор, заплечный мешок. Даша схватила его, развязала, стала укладывать в него вещи и сильно заплакала. Заплакали и другие. Все вышли на улицу, где на дороге стояла подвода,  на телеге лежали мешки, а несколько товарищей и соседей стояли рядом. Плакали все, а мой отец Бурков Дмитрий Иванович, участник Первой мировой войны, кавалер трех Георгиевских крестов, смахнув слезу сказал: «Мы немчуру бивали не раз, побьем и сейчас. С Богом!» - перекрестил меня, и мы, простившись, шагнули в неизвестность.Ехали медленно, в Хворостянский райвоенкомат. Когда прибыли туда, райвоенком проверил нас по списку, построил и приказал садиться в вагон. Ночью мы были на борном пункте в г. Грязи, где нас распределили, дали кипятку. Мы покушали и устроились на ночлег.